Звягина Е. С.
Таврический национальный университет имени В. И. Вернадского, г. Симферополь, Украина
СЕМАНТИЧЕСКИЕ ТРАНСФОРМАЦИИ В ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЛЕКСИКЕ НАЧАЛА XX ВЕКА: КОГНИТИВНО-ПРАГМАТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
Общественно-политическая лексика конца XIX – начала XX века представляет особый интерес для лингвистов в связи с возросшим интересом к исследованию политической коммуникации, когнитивным механизмам построения политических текстов, новым методикам описания концептуальных составляющих. На современном этапе синхронный аспект политической лексики характеризуется достаточной степенью разработанности (О. И. Воробьева, О. П. Ермакова, Е. А. Земская, Л. П. Крысин, Т. Б. Крючкова, Н. А. Купина, В. М. Лейчик, О. А. Семенюк, Л. Н. Синельникова, Г. Н. Скляревская, И. А. Стернин, А. П. Чудинов, Е. И. Шейгал и др.), в диахроническом направлении данная тема разрабатывалась недостаточно широко. Так, установление временных рамок развития политического словаря, определение тематических границ, а также лексикографическое представление вербального политического пространства нуждаются в дальнейших разработках.
Под общественно-политической лексикой понимается та часть словарного состава языка, которая обозначает понятия общественно-политической жизни и имеет в семантической структуре ком поненты «общественный», «политический», «государственный» и «идеологический».
Большой интерес вызывают работы ученых 20–40 гг. XX века. Описание общественно-политической лексики в отечественной лингвистической школе начинается с трудов С. И. Карцевского, А. Г. Горнфельда, В. М. Жирмунского, А. М. Селищева, Л. П. Якубинского и др. Их исследования были в основе научных споров, и главные дискуссионные проблемы были связаны с такими языковыми процессами, как заимствование, актуализация номинаций новых реалий, идеологизация и деидеологизация, процессы сокращения слов и др.
В период общественно-политических изменений острее всего на происходящее реагирует лексическая система: «Социально-политический сдвиг, коренная ломка быта, новые факты жизни и исключительно эмоциональное к ним отношение со стороны по-новому дифференцированного общества – все это оставило глубокий след на русском языке, точнее, на нашем словаре», – писал С. И. Карцевский в книге «Революция и язык» [2, с. 217]. Процесс заимствования в политическом словаре первых двух десятилетий ХХ века связан с активным проникновением в газетный текст узкоспециальных терминов, раннее употреблявшихся только в научных текстах ( баррикада, бойкот, социализм, экспроприация и др.); с использованием заимствованных слов из польского языка ( массовка, штрейкбрехер и др.); с образованием новых слов под влиянием немецкого языка ( сверхцентрализм, обер-предатель и др.). Отмечается и активизация словобразовательных аффиксов (-ист (активист, бойкотист, троцкист и др .), -изм (политизм, революционизм, центризм, троцкизм и др .), -изация (машинизация, троцкизация, фордизация и др.). [3, с. 180–184].
Один из дискуссионных объектов в научных позициях 20–40-х годов возникал при оценке сложносокращенных слов (аббревиатур). По мнению С. И. Карцевского, именно аббревиатуры могут рассматриваться как основной результат революции в языке. Отметим, что для данного периода были характерны, во-первых, активизация словосложения как одного из способов словобразования ( социал-демократ, социал-революционер и др.), во-вторых, разные типы аббревиации за пределами специальных текстов ( ГПУ ‘главное политическое управление’, ЦК ‘центральная комиссия’ и др.), в-третьих, активное употребление сложносокращенных слов ( глав… ‘главный’, парт… ‘партийный’, ком… ‘коммунистический’ и др .) .
Интерпретируя тексты выступлений политических деятелей, программных документов и язык прессы, лингвисты обращали внимание на широкое распространение канцеляризмов ( коего, коему, сей, дабы и др .), архаизмов ( иже с ним, гордыня, стезя и др.) , языковых штампов: увязать, создавшаяся обстановка, конкретный, определенно. В. М. Жирмунский отмечал, что распространение в печати слов спайка, увязка, зажим, звено связано с сильным влиянием «языка рабочих» в эпоху диктатуры пролетариата [1, с. 99]. Важный момент языковедческой полемики был связан и с общим снижением стиля, стремлением к опрощению языка, выражающимся в широком употреблении вульгаризмов и жаргонизмов (из уголовной среды и среды матросов). Исследование активных языковых процессов сквозь призму научных парадигм первых десятилетий ХХ века обусловило и поляризацию лингвистических теорий. Так, важным дискуссионным вопросом была тема революционных изменений языка, степень их глубины и частотности в текстах. Одни ученые утверждали, что изменения коснулись всех уровней языка (Г. О. Винокур, А. Г. Горнфельд, А. М. Селищев, Е. Д. Поливанов), другие же считали, что языковые изменения затронули только лексический уровень и не привели к системной перестройке языка: «Ни война, ни большевики не затронули своим влиянием основ языка, то есть его грамматики. Все новшества сводятся к новым словам, образованным либо от старых корней, либо заимствованных с иностранных языков» [2, с. 209]. Таким образом, описание общественной лексики начала ХХ века, особенности построения политического словаря, механизмы языковых процессов в интерпретации ученых отечественных научных школ 20–40-х годов заслуживают особого внимания, т. к. без специального изучения особенностей семантики политем предшествующих периодов невозможно описание современного состояния языка.
Список использованных источников:
1. Жирмунский В. М. Национальный язык и социальные диалекты / В. М. Жирмунский. – Л., 1936. – 299 с.
2. Карцевский С. И. Из лингвистического наследия / С. И. Карцевский. – М.: Языки русской культуры, 2000. – 344 с.
3. Селищев А. М. Язык революционной эпохи: Из наблюдений над русским языком (1919–1926) / А. М. Селищев. – 2-е изд., стереотипное. – М.: Едиториал УрСС, 2003. – 248 с.