К. э. н. Вахтина М. А.

Поволжский государственный университет сервиса, г. Тольятти, Российская Федерация

ВЛИЯНИЕ МЕЖФИРМЕННЫХ СЕТЕЙ НА ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ РЕГИОНА

Под межфирменными сетями понимается одна из форм координации эко­но­мической деятельности, сочетающая в себе элементы кооперации и конку­рен­ции. Характерные черты, преимущества и недостатки такого рода гибрид­ных организаций (занимающих промежуточное положение между иерархиями и рын­ком ), а также их роль в развитии региона зависят от институциональной среды, в которой они находятся. Под институциональной средой понимается со­во­куп­ность основополагающий правил, определяющих тот контекст, в кото­ром осу­щес­твляется экономическая деятельность. Ключевым субъектом, определяю­щим «правила игры», является государство, так как именно оно выступает ге­не­ра­тором и носителем универсальных норм и правил.

В зависимости от состояния институциональной среды характер гибрид­ных организаций, на базе которых происходит координация экономическойдеятельности, может существенным образом различаться. Это касается не толь­ко таких параметров как масштабы и способы объединения ресурсов, но и адап­та­ция к среде, способы конкуренции внутри организации и вне ее. Состояние институциональной среды может провоцировать тенденции к образованию гиб­рид­ных форм организаций, которые разрушают единое экономическое прос­транс­­тво, ориентируются в своей деятельности исключительно на локальные нор­мы. Так как партикулярные требования, распространяемые на их членов, не обосновываются универсальным образом, они становятся самодостаточными и мало подверженными воздействию извне. Автаркия сети серьезно влияет на отно­шения с другими экономическими субъектами, не являющимися ее участ­ни­ками, создает барьеры, которые затрудняют формирование единого рынка, приводят к значительному росту транзакционных издержек. Причем барьеры возникают по всему спектру взаимодействия: в области нормативно-цен­ност­ных ориентиров, экономической и социальной деятельности. Ценой такой соли­дар­ности становится взаимная зависимость участников, враждебность к внеш­нему окружению.

Так как государство (в лице федеральных и региональных органов госу­дарствен­ного управления) не выполняет положенные ему функции, оно стано­вится участником гибридных соглашений, нарушая принцип универсализации действий. В этих условиях существенным образом меняется их целевая функ­ция: вместо равноправного сотрудничества, обеспечивающего представи­тельс­т­во кол­­лек­тивных интересов бизнеса во взаимодействии с властью, происходит ориен­та­ция на контроль над ресурсами и совместную стратегию защиты от конку­рен­ции со стороны других экономических субъектов [1, c. 107, 109]. Когда участ­никами сети становятся представители властных структур и крупные пред­прия­тия, то такая сеть получает целый ряд дополнительных экономических и внеэко­но­ми­ческихпреимуществ, которые оказываются выгодными не только власти, но и бизнесу. Представители государства, имея непосредственный доступ к ресур­сам и рычагам государственного регулирования и контроля, используют его локальным образом и за это получают часть квазиренты. Бизнес, в свою оче­редь, приобретает ряд существенных преимуществ за счет обеспечения доступа к редким ресурсам, подкрепленного дополнительными административными преи­му­ществами (льготным кредитованием, приоритетным бюджетным финан­си­ро­ванием, неформальными преференциями). Те предприниматели, которые выну­ждены действовать «в одиночку», остаются более слабыми и незащи­щен­ными. То есть, вместо эффективной модели взаимодействия равноправных сто­рон в процессе выработки правил, происходит постоянный неформальный «торг» о правилах, который определяет взаимоотношения бизнеса и власти. Своеоб­раз­ной платой за локальное взаимодействие со стороны бизнеса стано­вятся разно­образ­ные, формально неурегулированные платежи в виде взяток или вложений в создание общественных благ (например, благоустройство, создание инфра­струк­туры, социальные проекты и программы, инициируемые властями и др.). Отно­ше­ния, построенные на «организованном спонсорстве», ученые относят к «се­рой зоне» взаимодействия бизнеса и власти [2, c. 19]. При том, что прак­тика до­пол­нительных платежей частично покрывает недоста­ток налоговых поступлений, предназначенных для решения насущных проблем территорий, она имеет це­лый ряд недостатков, связанных с непрозрачностью и непред­ска­зуемостью сбо­ра платежей, нарушающих принцип целостности бюджета, иска­жаю­щих госу­дарс­т­венную налоговую политику. Отношения власти и бизнеса в рам­ках «серых» схем легко трансформируются в зону коррупционных взаи­мо­­действий – «черную» зону, связанную с удовлетворением индиви­дуаль­ных корыстных ин­тересов представителей власти и бизнеса, обладаю­щих срав­ни­мым влиянием и ресурсами.

Российская практика показывает, что межфирменные сети, отличающиеся вышеперечисленными признаками, становится на пути востребованных об­щес­т­вомструктурных и институциональных преобразований. Использование нефор­мальных контрактов для получения правительственных заказов, займов и дру­гих видов государственного финансирования становится выгодной, обеспечивает ква­зиренту и поэтому может искусственно поддерживаться. Это сдерживает кон­куренцию, приводит к утрате потенциала эффективности в обоих сегментах и формирует вертикальную интеграцию [3, c. 24]. Вертикальная экономическая (и политическая) интеграция предполагает небольшое количество участников с обеих сторон и координируется с помощью «ручного управления». Так как в этих условиях невозможно обеспечить равные для всех экономических субъек­тов условия, горизонт уверенности предпринимателей ограничивается 3–5 го­да­ми, а большинство из них опасается, что бизнес будет утрачен. Произвол «ко­рот­ких правил» позволяет обеспечивать раздел имущества и доходов не в соответствии с вкладом каждого в общественное благосостояние, а в соответ­ствии с силой (денежной, политической, административной), которой обладают отдельные участники. На основе таких подходов формируется «асимметрия эконо­ми­чес­кой власти», означающая избыток у одних индивидов и эконо­ми­че­ских субъек­тов и недостаток – у других [4, c. 84]. В этом случае бизнесу, для того чтобы обеспечить получение прибыли, нужно либо обладать властью, либо обеспе­чивать покровительство иным образом. Поэтому инвестиции во власть при­ни­мают самые разнообразные формы: финансирование деятельности полити­чес­ких партий, помощь в реализации отдельных проектов, взятки, по­гло­щение и захват предприятий (в том числе с использованием административного ресур­са), создание системы частного насилия и др. Следствием этого, чаще всего, стано­вится еще большая концентрация власти.

Состав участвующих в межфирменных сетях субъектов изменяет струк­ту­ру производства и приводит к концентрации капитала, не отвечающих требо­ва­ниям эффективности. Структура становится следствием приоритетов в разви­тии тех отраслей, которые способны приносить быстрые сверхдоходы отдель­ным группамзаинтересованных участников (в России такими отраслями является, прежде все­го, добыча сырьевых ресурсов). Соответственно этому выстраивается и струк­­­тураинвестиционных потоков. В последние годы производства, концентри­рую­щие основной инновационный потенциал экономики страны, значительно утра­ти­ли свои позиции в абсолютном значении вместе с большей частью кадрового состава. При этом приоритетными стали добывающие отрасли и производство услуг, охватывающих сырьевую инфраструктуру, и финансово-кредитное по­средничество. Такая структура экономики не может обеспечить общена­цио­наль­ную эффективность и воспроизводство трудовых ресурсов страны.

Вместе с концентрацией капитала в российской экономике возрастает цен­тра­­лизация административных и налогово-бюджетных полномочий. При том, что региональные и местные власти остаются ответственными за благо­состоя­ние управляемых ими территорий, их бюджеты и официальные регуля­торные функции из года в год урезаются в пользу центральных властей. Большинство устойчивых налогов в последние годы перешли в бюджет фе­де­рации, доля региональных и местных бюджетов в консолидированном бюд­же­те за этот же период значительно снизилась. В России нет регионов, ко­то­рые бы не получали финансовых средств из федерального бюджета в виде дотаций, субвенций и суб­сидий (в бюджете Чечни их доля составляет до 90%, даже в Ямало-Ненецкий автономный округ, по данным Федерального казначейства, перечисления из центра составляют до 2%). Дотационными в России является 98% муни­ци­паль­ных образований. Ежегодно распределяемая между регионами сумма межбюд­жет­ных трансфертов составляет больше 1 трлн. руб. (в 2010 г. по данным Фе­де­раль­ного казначейства – почти 1,4 трлн. руб.) Для сравнения: за этот же период до­ходы консолидированных бюджетов субъектов федерации превысили немно­гим более 6,5 трлн. руб. Из них только 397 млрд. руб. из общей суммы меж­бюджетных трансфертов составляют дотации на выравни­ва­ние бюджетной обеспеченности, методика которых относительна доступна для анализа и пони­мания. При этом различных видов субсидий сейчас в стране насчитывается более 180.

Структурные диспропорции и концентрация капитала сопровождаются нео­боснованной дифференциацией доходов по направлениям деятельности, отраслям и в территориальном разрезе. При этом неравномерное распределение доходов приводит к целому ряду негативных последствий: ухудшается ин­вес­ти­­цион­ный климат отдельных территорий и отраслей; образуются группы дав­ле­ния, противодействующие масштабным структурным реформам; нарастает макро­эко­номический популизм, связанный с перераспределением доходов; на­­ру­шается принцип справедливого вознаграждения, все это отрицательно ска­зы­вается на экономическом росте.

Таким образом, институциональная среда в значительной мере влияет на характер межфирменных гибридных организаций, от ее параметров зависит та роль, которую последние будут играть в экономическом развитии региона, их преимущества и недостатки.

Список использованных источников:

1. Экономические субъекты постсоветской России (институциональный анализ): де­сять лет спустя. Часть II. Российское государство / под ред. Р. М. Нуреева. – М.: Мос­ ковский общественный научный фонд, 2010.

2. Полищук Л. Корпоративная социальная ответственность или государственное регу­лирование: анализ институционального выбора / Л. Полищук // Вопросы экономи­ ки. – 2009. – № 10.

3. Радыгин А. В поисках институциональных характеристик экономического роста (новые подходы на рубеже XX–XXI вв.) / А. Радыгин, Р. Энтов // Вопросы эконо­ мики. – 2008. – № 8.

4. Долгопятова Т. Корпоративное управление в российских компаниях: роль глобали­ за­ ции и кризиса / Т. Долгопятова // Вопросы экономики. – 2009. – № 6.