Г. Ф. Голубева, В. В. Спасенников

АНАЛИЗ ЛИЧНОСТНОГО И ИНСТИТУЦИОНАЛЬНОГО ДОВЕРИЯ КАК ОСНОВА ИЗУЧЕНИЯ СОЦИАЛЬНОГО КАПИТАЛА В ИННОВАЦИОННОМ РАЗВИТИИ

Актуальность проблемы.  В междисциплинарных исследованиях в сфере институциональной экономики, экономической психологии, производственного менеджмента существуют различные теоретические подходы к определению как содержания, так и закономерностей формирования социального капитала и институционального доверия.

В настоящее время проблема доверия приобрела особое звучание в связи с активной разработкой теории социального капитала, которая представлена прежде всего в трудах Г. Г. Дилигенского [1], Я. Корнаи [3], Дж. Коулмана [4], А. Н. Олейника [6], А. Н. Татарко [11], Ф. Фукуямы (Fukuyama F.) [12] и других ученых.

Анализ научных исследований.  Одним из основоположников теории социального капитала принято считать американского исследователя Дж. Коулмана, который писал, что «в отличие от иных форм капитала (имея в виду капитал как совокупность вещественных ресурсов –  Г. Г., В. С. ), социальный капитал свойственен структуре связей между акторами и среди них. Это не зависит ни от самих акторов, ни от средств производства» [4].

Последователи Дж. Коулмана (например, Ф. Фукуяма) как и сам ученый важнейшим компонентом социального капитала считают в сфере институциональной экономики отношения доверия [12]. Различие форм капитала Дж. Коулман трактовал так: «Если физический капитал полностью осязаем, будучи воплощенным в очевидных материальных формах, то человеческий капитал менее осязаем. Он проявляется в навыках и знаниях, приобретенных индивидом. Социальный же капитал еще менее осязаем, поскольку он существует только во взаимоотношениях индивидов» [4]. Помимо исследований в сфере институциональной экономики и экономической социологии проблеме социального капитала и доверия все большее внимание уделяют экономические психологи (Г. Г. Дилигенский [1], А. Ю. Маркелов [6], Г. В. Ложкин, В. В. Спасенников [9] и другие).

Цель работы  – рассмотреть проблему личностного и институционального доверия с позиций экономической психологии на различных уровнях изучения данного феномена (межстрановом, государственном, производственном).

Изложение материала исследования.  Под влиянием переосмысления проблемы личностного и институционального доверия происходит качественное переосмысление методики расчета национального богатства как накопленного капитала. Раньше оно рассчитывалось как сумма чисто материальных капиталов. Когда в него стали включать и воплощенный в людях «неосязаемый капитал» (intangible capital), то выяснилось, что почти во всех странах именно он составляет подавляющую долю национального богатства [11].

В работах по институциональной экономике и экономической психологии показано, что в России остро не хватает социального капитала – именно того вида капитала, который наиболее важен для современных национальных моделей экономики (В. В. Спасенников [9], О. С. Сухарев [10]). Основой социального капитала считают доверие к людям (личностное доверие), а также к институтам и организациям (институциональное доверие). Между доверием и верховенством права в различных странах мира наблюдается очень высокая положительная корреляция.

Сравнительный анализ доверия основан на изучении двух основных аспектов. Первый – это обобщенное (меж)личностное доверие, доверие к «людям вообще».Более высокий уровень межличностного доверия снижает транзакционные издержки при заключении контрактов и расширяет круг потенциальных участников формальных и неформальных соглашений. Второй аспект – это институциональное доверие к организациям (правительству, бизнесу, СМИ, профсоюзам), которые играют ключевую роль в формировании и соблюдении институциональных норм. Чем выше институциональное доверие, тем более устойчива общественная система (Я. Корнаи [3]).

Для сравнительного анализа межличностного доверия можно использовать базу данных международного проекта «Всемирное исследование ценностей» (World Values Survey – WVS), в рамках которого в 1990–2000 годы проводился мониторинг показателей доверия в нескольких десятках стран. Именно данные этого проекта используются в кросс-культурных исследованиях для оценки социального капитала различных наций, в том числе и России [11].

Наиболее важной характеристикой доверия как социального капитала является обобщенное (меж)личностное доверие – доверие к анонимным людям (не родственникам, не друзьям), о которых нет точной информации. Если доверяют только хорошо знакомым людям, то это резко сужает круг потенциальных участников контрактов и повышает транзакционные издержки [11].

По данным проведенного в феврале 2009 г. общероссийского опроса на репрезентативной выборке, 28,1 % опрошенных россиян считают, что «большинству людей можно доверять». Подавляющая часть респондентов (66,8 %) считают, что в отношениях с людьми «надо быть предельно осторожными». Казалось бы, эти данные говорят о низком уровне обобщенного доверия в современной России, что ограничивает договорные связи и способствует развитию, по терминологии А. Н. Олейника, «тюремной субкультуры» [6].

Для корректной интерпретации этих показателей следует сравнить Россию с другими странами, используя базу WVS. Рассмотрим, как выглядит полученныйпоказатель сначала на фоне показателей развитых и развивающихся стран, а потом на фоне показателей постсоциалистических стран (с переходной экономикой).

Данные пяти волн опросов по проекту WVS показывают сильную дифференциацию стран. Наиболее высокий уровень доверия зафиксирован в скандинавскихстранах, где ответ «большинству людей можно доверять» устойчиво дают порядка 60 % опрошенных. Но в англосаксонских странах (США, Великобритания, Канада, Австралия) этот ответ выбирают уже почти вдвое реже: порядка 30–40 % респондентов. В латиноамериканских странах уровень доверия колеблется обычно в районе 15–25 %. Самыми «недоверчивыми» оказались такие страны, как Турция и Бразилия, где положительно отвечают на этот вопрос обычно не более 10 % граждан[11].

В целом, прослеживается тенденция: уровень доверия выше в развитых странах и ниже в странах догоняющего развития. Однако из этого правила есть исключения. Так, Франция постоянно демонстрирует такой же невысокий уровень доверия, как и в развивающихся странах. А Китай столь же постоянно показывает очень высокий уровень личностного доверия (выше, чем в США).

Важным фактором, который необходимо учитывать, являются довольно сильные колебания показателей некоторых стран за короткие периоды между волнами опроса (например, в США между 2-й и 3-й волнами или в Испании, Иране и Турции между 4-й и 5-й). Этот парадокс противоречит представлению о доверии как об устойчивой неформальной норме. Возможно, дело в том, что данная культурная норма часто проявляется, но слабо рефлексируется, потому ответы респондентов могут сильно меняться под воздействием различных экономико-психологических факторов.

Кросс-культурный анализ показывает, что российский уровень межличностного доверия гораздо ниже, чем в скандинавских странах «социализированного капитализма», и немного ниже, чем в англосаксонских странах «конкурентного капитализма». Однако он заметно выше, чем во многих странах догоняющегоразвития – Индии, странах Латинской Америки и Западной Азии. В такой высокоразвитой стране, как Франция, на этапах опроса, позволяющих сравнить ее с Россией, уровень доверия оказывался ниже.

По уровню обобщенного межличностного доверия Россия 2000-х годов находилась между Италией и Францией (если ориентироваться на развитые страны) и между Южной Кореей и Аргентиной (если ориентироваться на развивающиеся страны). Иными словами, Россия находится на границе между развивающимися и развитыми странами.

Полученный в ходе опроса 2009 года новый показатель доверия в России (28,1 %) полностью соответствует прежней тенденции: он практически совпадает с показателями Южной Кореи и Италии, полученными в 5-й волне опроса (2005).

Рассмотрим данные о межличностном доверии в динамике. Когда в 1990 году в нашей стране первый раз проводили опрос по программе WVS, то на вопрос«Считаете ли вы, что большинству людей можно доверять?» 34,7 % опрошенных отвечали положительно. В последние годы существования СССР, таким образом, уровень доверия в стране был весьма высоким, почти на уровне Германии и Японии 2000-х годов. Однако после начала радикальных экономических реформ этот уровень начал снижаться и в 1995 году составлял лишь 23,2 %, в 1999 году – 22,9 %. Когда в 2005 году группа психологов Государственного университета – Высшей школы экономики (ГУ–ВШЭ) проводила опрос в ряде городов Европейской части России, она получила почти такой же показатель – 22,0 %. В последней волне исследований WVS (2006) для России в целом был получен чуть более высокий показатель – 24,6 % (А. Н. Татарко) [11].

Результаты опроса 2009 года – 28,1 % – хорошо согласуются со всеми данными предыдущих опросов. Данные за последнее десятилетие демонстрируют тенденцию к плавному росту доверия: в 5-й волне опроса WVS (2006) показатель России почти на 2 единицы улучшился по сравнению с показателем 4-й волны (1999), а к 2009 году по сравнению показателем 5-й волны он увеличился еще на 3,5 единицы (В. О. Рукавишников) [8].

В целом, социальный капитал межличностного доверия в России 2000 годов с точки зрения как общемировых, так и более локальных сравнений заслуживает умеренно положительной оценки.

Уровень доверия в России заметно ниже, чем в скандинавских и англосаксонских странах, но он определенно выше, чем в странах Латинской Америки. Превосходство по данному показателю России над Францией внушает оптимизм: если французам удалось создать в XX веке эффективную национальную модель экономики при еще более низком уровне обобщенного межличностного доверия, то и у россиян есть шансы на успех. Близость показателя России к показателю «новоиндустриальный» Южной Кореи также можно рассматривать как благоприятную предпосылку для возможного «российского экономического чуда» [10].

Если доверие составляет фундамент любого общества, то  институциональное доверие  – основа сложно организованных обществ, где существуютспециальные организации, которые формируют и поддерживают «правила игры». Для исследования феномена институционального доверия необходимо проанализировать доверие к основным социальным «мегаинститутам» – формальным и неформальным институтам политической и экономической систем, образования, религии, семейно-брачных отношений. Доверие к определенным «правилам игры» проецируется на доверие к тем организациям, которые создают и реализуют эти правила. Поскольку главным «конструктором» институтов в современном мире выступает государство, то наиболее важным аспектом институционального доверия следует считать  доверие к правительству  (Г. В. Ложкин, В. В. Спасенников, 2009) [9].

Таблица 1. Показатели институционального доверия в России, 2009 г.

Соотношение уровней институционального и (меж)личностного доверия является своеобразным «термометром» здоровья общества [7].

Если воспользоваться типологией А. Н. Олейника, то возможны четыре варианта такого соотношения [6]:

1)высокое личностное и институциональное доверие: общество обладает значительным социальным капиталом, а власть, в свою очередь, способствует его сохранению и воспроизводству;

2)высокий уровень личностного доверия при низком уровне институционального доверия: общество существует автономно от власти;

3) высокий уровень институционального доверия при низком уровне личностного доверия: социум не может функционировать самостоятельно, он практически полностью зависит от власти;

4) низкое личностное и институциональное доверие: социальные взаимодействия в обществе парализованы, власть не может контролировать ситуацию, скоординированные действия затруднены из-за взаимного недоверия.

Очевидно, что «лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным» (Козьма Прутков), то есть лучше иметь высокий уровень обоих типов доверия. Менее ясно, что лучше, если сравнивать второй и третий варианты.

Логика подсказывает, что разные типы доверия можно рассматривать как институты, заменяющие друг друга. Однако в силу неполного совпадения функций личностного и институционального доверия слабость одного из этих институтов лишь частично можно компенсировать силой другого. Можно предположить, что очень низкий уровень любого вида доверия будет разрушительным для общества.

Как показано в монографии [9], одним из возможных способов повышения доверия является разработанная с порцией экономической психологии технология формирования сетевых организаций, позволяющая увеличить социальный капитал общества через механизмы расширенного производства доверия, обеспечиваемого за счет развития и укрепления сети информационных контактов.

В перспективных исследованиях по институциональной экономике и экономической психологии предстоит осуществить интегрированный качественно-количественный анализ сопоставимых индикаторов личностного и институционального доверия как ключевых элементов социального капитала.

Несмотря на отмеченные позитивные тенденции, следует признать, что нынешнее российское общество существенно проигрывает дореформенному по уровню межличностного доверия, искренности, доброжелательности, толерантности во взаимоотношениях между людьми, всего того, что делает возможным нормальные человеческие взаимоотношения. В этой связи особую значимость приобретает проблема восстановления и укрепления социального капитала, подорванного глубоким трансформационным кризисом. Как уже не раз было доказано, чем крепче взаимное доверие и надежнее отношения взаимопомощи, чем более разветвлены и переплетены социальные сети, тем устойчивее и эффективнее общество.

В перспективных исследованиях анализа динамики инновационного развития стран (корпораций, предприятий, организаций и т. д.) в условиях глобализациисистема сопоставимых индикаторов измерения социального капитала может быть успешно использована для решения целого ряда теоретико-прикладных задач:

– для определения уровня развития социального капитала в различных его проявлениях с тем, чтобы адекватно использовать имеющиеся возможности социальных сетей для реализации проектов экономического развития;

– для установления потребности развития социального капитала там, где он еще недостаточно представлен;

– для определения приоритетных форм институциональной поддержки и стимулирования накопления социального капитала в отдельных странах, регионах и предприятиях.

  Важным направлением стратегического и инновационного развития предприятий в интеграционных условиях является необходимость разработки долгосрочных программ достижения коммуникативных целей предприятия. Цель коммуникационного менеджмента предприятия – повышение эффективностиэкономической системы, формирование и использование всех видов ее капитала путем организации коммуникативного пространства. В контексте экономико-психологических исследований формулу коммуникационного менеджмента можно представить следующим образом [9]:

результат деятельности предприятия =

что вы делаете х что вы говорите

Как личностное, так и институциональное доверие в инновационном развитии предприятий с позиций экономико-психологических исследований [9]позволяет формализовать критерии творческого участия персонала производственного предприятия в процессе выполнения научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ на основе соотношения:

(1)

где  – нормированное значение индекса социометрической напряженности n-группы;

 – нормированное значение индекса социометрической когерентности n-группы;

 – нормированное значение вероятности срыва выполнения изобретательской задачи n-группы.

   – нормированное значение индекса вероятности своевременного выполнения алгоритма работы n-группы.

Необходимо отметить, что использование выражения (1) для сформированных изобретательских групп с учетом соответствующих весовых коэффи-циентовимеет смысл, если выполняется условие:

, (2)

где  – допустимое время на создание и внедрение изобретений в процессе НИОКР, связанное со сроком окупаемости изделия в процессе серийного производства.

Таким образом, на производственном уровне для предприятий важно не только то, что они производят, но и то, как они выстраивают свои отношения в процессе создания новых товаров в замкнутом цикле производства. Если предприятия сделали что-то полезное и важное, но при этом не наладили систему коммуникации, то результат их деятельности будет стремиться к нулю. Можно утверждать и обратное: результат будет нулевым при эффективной коммуникации, но незначительных результатах в сфере производства инновационных товаров, отвечающих критериям мировой новизны.

Выводы и перспективы научных разработок в этом направлении.  Экономико-психологическая проблематика анализа экономического поведения в теориисоциального капитала, личностного и институционального доверия в перспективных научных исследованиях будут связаны с анализом базовых категорий, разработкой интерпретационных подходов к изучению взаимосвязи данных категорий между собой, а также формализованного описания причинно-следственных связей и детерминации экономического поведения на межстрановом, государственном и производственном уровнях. Перспективным направлением исследований феномена доверия на производственном уровне является анализ коммуникаций, связанных с инвестиционной привлекательностью предприятий в зависимости от институционального доверия к ним с позиций инновационных процессов.

Список использованных источников:

1. Дилигенский Г. Г. Становление гражданского общества: Культурные и психологические проблемы / Г. Г. Дилигенский // Гражданское общество в России: Структура и сознание. – М.: Институт психологии РАН, 1998. – С. 230–236.

2. Клеман К. Практики узаконенных и неформальных правил трудовых отношений на российских предприятиях: плюсы и минусы / К. Клеман, С. Климова, В. Ядов // Россия реформирующаяся: Ежегодник – 2003 / отв. ред. Л. М. Дробижева. – М.: Институт социологии РАН, 2003. – С. 113–117.

3. Корнаи Я. Честность и доверие в переходной экономике / Я. Корнаи // Вопросы экономики. – 2003. – № 29. – С. 5–12.

4. Коулман Дж. Капитал социальный и человеческий / Дж. Коулман // Общественные науки и современность. – 2001. – № 3. – С. 124–128.

5. Красилова А. Н. Социальный капитал как инструмент анализа неравенства в российском обществе / А. Н. Красилова // Мир России. – 2007. – № 4. – Т. XVI. – С. 161–169.

6. Маркелов А. Ю. Восстановление качества человеческого капитала в постиндустриальной экономике / А. Ю. Маркелов // Инновационные методы и модели в экономической психологии, эргономике, производственном менеджменте / под ред. Д. В. Ерохина, В. В. Спасенникова. – Брянск: Брянский гос. тех. ун-т, 2013. – С. 278–284.

7. Олейник А. Н. «Жизнь по понятиям»: институциональный анализ повседневной жизни «российского простого человека» / А. Н. Олейник // Политические исследования. – 2001. – № 2. – С. 21–27.

8. Рукавишников В. О. Межличностное доверие: измерение и межстрановые сравнения / В. О. Рукавишников // Социологические исследования. – 2008. – № 2. – С. 17–25.

9. Спасенников В. В. Экономическая психология / В. В. Спасенников, Г. В. Ложкин. – К.: Профессионал, 2012. – 300 с.

10. Сухарев О. Н. Оценка уровня и качества жизни населения как институционально-психологический критерий измерения экономического развития / О. Н. Сухарев // Проблемы экономической психологии инновационного развития и повышения качества жизни в России / под ред. Д. В. Ерохина, В. В. Спасенникова. – Брянск: Брянский гос. тех. ун-т, 2012. – С. 155–167.

11. Татарко А. Н. Психологические исследования социального капитала в современной России [Электронный ресурс] / А. Н. Татарко. – Режим доступа: http://www.hse.ru/data/692/663/ 1234/i.doc

12. Fukuyama F. Trust Social Virtues and the Creation of prosperity / F. Fukuyama. – [2-ed.]. – N.-Y.: Free Press, 2009. – 660 p.