WEB-ресурс научно-практических конференций

Куликова Ю.С.

НУДО «Лингвист», г. Магнитогорск , Российская Федерация

ИНВЕКТИВНАЯ ЛЕКСИКА В АНГЛОЯЗЫЧНОЙ ЖЕНСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ И ЕЁ ПЕРЕВОД

Изучение особенностей переводов англоязычной литературы для женщин ведется в России не так давно. Гендерно ориентированные исследования на материале нескольких языков находятся на начальной стадии и в мировой лингвистике. Поэтому нужно получать знания о гендере путем сравнительного анализа нескольких языков, чтобы способствовать развитию теории гендера в преподавании иностранных языков, лингвистике и переводоведении, чтобы сделать перевод с одного языка на другой более точным.

Нас в первую очередь интересует инвективная лексика, количество которой в женской литературе значительно возросло за последние годы. Следует отметить, что гендерные исследования бранного языка в России только начинаются, а наиболее полные результаты опубликованы на материале английского языка.

Во все времена считалось, что бранная лексика является прерогативой мужского пола. Однако это замечание верно только отчасти. Действительно, в настоящее время грубая брань - преимущественно «мужской» язык, однако приходится констатировать, что во многих культурах женщины все активнее начинают заявлять о своих правах на всю полноту инвективного репертуара. Существуют также культуры, где подобная лексика характерна для обоих полов в равной степени, или даже слабый пол в этом отношении лидирует.

Стоит добавить, что очень большое число инвектив в любой культуре ведет свое происхождение от древних религиозных культов, которые отправлялись преимущественно мужчинами. Более того, в первобытном обществе, как известно, женщины и дети часто вовсе исключались из обрядов ритуальной деятельности. Простое присутствие женщин и детей на чисто мужских ритуалах, особенно связанных с генеративным циклом, грозило им немедленной смертью. Впоследствии, когда магические формулы превратились в бранные, то есть сакральное обратилось в профанное, восприятие этих формул как мужских сохранилось в народной памяти. Соответственно попытки женщин хоть в какой-то степени присвоить себе возможность самовыражения через инвективу в большинстве случаев пресекались, бывшие сакральные слова оставались для женщин запретными [1. С. 180].

Однако такое разделение по половому признаку было не единственно возможным. Дело в том, что среди функций сквернословия есть еще одна: сквернословие, как средство получения «вознаграждения», которое может выражаться самыми разнообразными способами, от получения определенной суммы денег до испуга противника и получения удовлетворения от его унижения. И в этой последней ипостаси сквернословие вполне может использоваться не сильной, а как раз слабой личностью, как способ компенсации за невозможность физического воздействия («Не могу ударить, так хоть обругаю!»). Именно так пользуются инвективами, например, китаянки, брань которых, по свидетельству информантов, может намного превосходить брань мужчин. Причем, если европейским мужчинам предписывается воздерживаться от брани в присутствии женщин, китаянки избегают сквернословия в присутствии мужчин [1. С. 181].

Бранные выражения характерны не только для повседневной речи мужчин и женщин, но и, как уже было сказано выше, все чаще употребляются в англоязычной литературе. Особенно это видно на примерах «женских» произведений. Женщины-авторы осознанно наполняют речь своих героинь инвективной лексикой. По их мнению, таким образом достигается равенство мужчин, которым прощается употребление в речи подобных слов и выражений, и женщин, для которых бранная лексика считается неприемлемой.

Для иллюстрации данного положения приведем некоторые примеры из произведения Хелены Филдинг «Бриджит Джонс. Грани разумного», являющегося ярким примером женской литературы.

Слово « shag » относится к разряду грубых, табуированных слов, которые в речи употребляются крайне редко (По словарю Мюллера: shag – вступать в интимные отношения. Груб. ). Однако героиня данного произведения – современная, раскрепощенная женщина, которая в разговоре с мужчиной вольно выбирает выражения, характеризующие её мысли и эмоции. Переводчик-мужчина считает, что подобную «вольность» следует заменить на нейтральное «провели время в постели».

В данном примере наблюдается схожая ситуация: переводчик, решив, что в данном случае, в речи молодой женщины не может быть использовано грубое « shut up » (которое обычно переводится как «заткнись»), заменяет его нейтральным «тихо», что, по нашему, мнению не соответствует идеи автора.

В англо-русском словаре В. К. Мюллера даётся следующий перевод слова « shit »: дерьмо, с пометкой грубо. Однако в тексте перевода мы наблюдаем замену данного слова на более распространенное и менее грубое «черт».

У нее  тоже  нет кругленькой, аккуратной 
попочки 
. И все же она  как-то  умудряется  подбирать одежду, которая хорошо сидит сзади, и при этом  еще  выглядеть  как  модель. Может, Шери теперь повлияет на премьер-министра  и  он  предпишет  магазинам продавать такую одежду, чтоб делала привлекательными все 
попки 
. 

Сравнив определение слов « bottom » и « arse » («зад», «задница»), данных в словаре, с вариантами в переводе, мы видим несоответствие оригинала и текста перевода. Переводчик не только сглаживает бранную лексику, но и вкладывает в перевод несколько другой смысл. В переводе явно видна мужская позиция: он рассматривает героиню в качестве сексуального объекта.

Слово « bastard » достаточно распространенное ругательство в англоязычной культуре, и по частотности употребления может сравниться с русским «дурак», однако по силе высказывания они коренным образом отличаются. Фактический перевод слова « bastard » - ублюдок, груб . (Англо-русский словарь В. К. Мюллера), и по нашему мнению его замена в данном случае не совсем оправдана, так как при этом происходит искажения стиля автора оригинала.

Говоря на современном сленге слово « retard » обозначает человека-«тормоза», иначе говоря, заторможенного и недалекого. Видимо переводчик, углубившись в описываемую атмосферу любви и спокойствия, царившую между двумя людьми, посчитал неуместным использование прямого перевода английского слова в адрес героини и заменил нейтральным «отсталая». Но возникает вопрос. Автор данной книги описывает героиню через её речь, именно таким образом можно с уверенностью сказать, что Бриджит Джонс – прямая, независимая в своих суждениях женщина, которая с юмором и иронией смотрит на жизнь. По замыслу автора она разговаривает не высокопарными выражениями, а языком, близким и доступным всем нам. Стоит ли переводчику «сглаживать углы»? Очевидно, нет.

Итак, из переводов англоязычной женской литературы, приведенных выше, видно, что мужчины, хоть, так или иначе, признали свое равенство с женщинами, мириться с их вольным употреблением бранного языка не согласны. Очевидно, инвективная лексика из уст женщины (в том числе и героини романа) режет мужской слух. Конечно, личность переводчика, так или иначе, явно или латентно всегда присутствует в тексте перевода, однако одним из правил перевода является снижение влияния своей языковой личности на перевод. В противном случае рушится стиль автора оригинала и его замысел относительно произведения.

Литература:

1. Жельвис В. И. Стратегия и тактика брани: гендерный аспект проблемы// Доклады Первой Международной Конференции Гендер: язык, культура, коммуникация; под ред ученой коллегии. – М.: МГЛУ, 2001. – С. 180-187.

2. Fielding H. Bridget Jones: the Edge of Reason. London : Pan Macmillan Ltd, 2004. – 422pp.

3. Jay T. Cursing in America . Philadelphia – Amsterdam : John Benjamins Publishing Company, 1992. – 273pp.