WEB-ресурс научно-практических конференций

  К.пед.н. Серегина М.А.

Педагогический институт Южного федерального университета,

г. Ростов-на-Дону, Россия

ПАРЕМИИ: ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ДЕФИНИЦИЙ

Несмотря на большое количество научной литературы по паремиологии, среди ученых нет единого мнения в определении жанровой природы, имеются некоторые «разночтения» и в области терминологии. Последнее касается, прежде всего, таких понятий как паремия, паремика. Паремии бесспорно относятся к числу общемировоззренческих жанров фольклора, который характеризует народную культуру исторического существования любого этноса. Паремии охватывают все области общественной и частной жизни [1, с. 237], основанной на бытовом охотничьем ( Рыболова одна тоня кормит ; Der beste J?ger kommt oft leer nach Haus , земледельческом ( Сей в пору – соберешь хлеба с гору ; Wie die Saat , so die Ernte ) и скотоводческом ( Корова на дворе – харч на столе ; Wer keine Kuh hat , mu ? die Katze melken ) укладе. Они выражают установление мирского бытия ( Мир всех старше; Мирская шея толста ; ? berall b ? ckt man das Brot im Ofen ), сопутствуют существующим принципам нравственности ( В каком народе живешь, того обычая и держись ; Besser ein Auge verlieren als den guten Ruf ), сопряженными с религиозными понятиями ( У Бога для праведных места много ; Der Mensch denkt , Gott lenkt ), с представлениями об этических нормах   ( Воровать – беды не миновать ; Wer einmal stiehlt , hei ? t immer ein Dieb ), запечатлевают натуралистические наблюдения ( Первая ласточка – еще не весна ; Eine Schwalbe macht noch keinen Sommer ).

Обратимся к этимологии понятия «паремия», которое связано с библиологической версией его происхождения. Библиологическая версия происхождения термина «паремия» заставляет нас обратиться к духовной литературе. В ней значится, что слово «паремия» произошло из греческого языка и первоначально было связано с богослужебной практикой православной церкви. Оно означало чтения притч из книг Священного писания, Библии, ветхозаветных или новозаветных книг, приуроченные к богослужебным чинопоследованиям Вечерни, Всенощного Бдения и молебнов [2, с. 187]. Притча – это такое учение, в котором содержится истина «прикровенно, под покровом ли иносказания, или под видом сжатого, много­знаменательного изречения» [3]. Кроме того чтения, известные под име­нем паремий, и потому так называются, что многие из них «содержанием своим, пророчественным или преобразова­тельным, указывают прикровенно, подобно притчам, на лица или события, воспеваемые в той церковной службе, в состав которой входят» [там же].

Ключевыми словами вышеприведенного определения паремий как притч в церковном понимании являются «истина», «прикровенно, под покровом иносказания», «сжатое, многознаменательное изречение», «пророчественный, преобразовательный». Если обратиться к определению понятия «пословица» и «поговорка», можно сказать, что эти слова являются составными частями термина «паремия». Пословица и поговорка – краткое (т.е. сжатое), устойчивое иносказательное или образное народное речение, которое может употребляться в переносном и в прямом смысле [4, с. 379, 389]. В них заключена истина народной жизни. Но эта истина предстает не всегда прямо, порой и иносказательно, скрыто. Скрытый смысл спрятан в них за аллегорией, наглядным картинным выражением отвлеченных понятий посредством конкретного образа [5, с. 37]. Так конкретный образ колоса без зерен представлен в паремии Порожний колос выше стоит и является картинным выражением понятия «иметь большое самомнение». Чрезвычайно емкая мысль об отрицательном качестве человека здесь далека от непосредственного созерцания хлебного поля. А в немецкой паремии Der Apfel f ? llt nicht weit vom Stamm в образе яблока аллегорически представлен ребенок, а дерево выступает в качестве его родителей. Здесь скрыта народная мудрость о том, что зачастую дети имеют схожие черты характера или особенности внешности, что и их дети.

Иносказания применяются в разных случаях с разным смыслом [6, с. 212-213]. Их смысл носит пророческий характер, дар предвидения хорошего или плохого и используется говорящими в качестве предостережений, советов или пожеланий.

Подтверждение нашей мысли об определении паремий через притчу, значение которой в широком смысле синонимично понятиям «пословица» и «поговорка», находим у И.И.Срезневского. В Словаре древнерусского языка по письменным памятникам И.И.Срезневского пословицы и поговорки толкуются как притчи. И это толкование иллюстрируется цитатами из «Повести временных лет» [7, т.2 ч.2 стб. 1236, 1483]. Отсюда видно, что слова «паремия», «пословица», «поговорка», «притча» употребляются как взаимозаменяющие друг друга синонимы. Это произошло вследствие движения семантики слова «паремия». Первоначально, будучи заимствованием из греческого языка, оно осознавалось как синоним словам «притча», «пословица», «поговорка» в их древних значениях. Указание на это можно найти в «Этимологическом словаре русского языка» М.Фасмера [8, с. 206]. Однако в церковном обиходе семантика слова изменилась: оно стало означать не любое изречение, а особый тип изречений, выбираемый из Священного Писания для чтения во время богослужения. Недаром в словаре В.И.Даля паремия определяется как «нравоучительное слово» [9, т.3, с. 18], т.е. текст назидательного характера. Видимо, сближению в сознании носителей русского языка значений слов «пословица», «поговорка» и «паремия» способствовало вычленение в них признаков общезначимости и дидактичности.

Развитие филологического знания в 20 веке повлекло за собой определенное «размывание» содержания термина «паремия». Это связано, по-видимому, с политической обстановкой в стране и пропагандой социалистического строя жизни, который не имел ничего общего со специализацией термина «паремия». Этот термин изначально употреблялся в языке священнослужителей для обозначения избранных мест из священного писания и других церковных книг, которые читались на богослужении. Затем в этом значении слово стало архаичным и даже было устранено из академических толковых словарей второй половины 20 века. Термин «паремия» отсутствует и в наиболее известных современных литературоведческих и лингвистических справочных изданиях.

С 70-х годов 20 века научный интерес к термину «паремия» снова появился. Он снова стал фигурировать на страницах научных изданий. Правда, одни исследователи сводят его границы до родовидовых отношений, в которых паремия выступает родовым термином к словам «пословица» и «поговорка» (О.С.Ахманова, Л.В.Басова, Г.Л.Пермяков, Л.Б.Савенкова, К.Д.Сидоркова, В.Н.Телия и др.). Другие, наоборот, расширяют и включают в его экстенсионал, кроме пословиц и поговорок, побасенки ( На дурака вся надежда, а дурак-то и поумнел и приметы ( Жаворонок – к теплу, а зяблик – к стуже ) [1, с. 237; 10, с. 10]; а также загадку, присловье и афоризм [11, с. 17]. Следует заметить, что в лингвистической литературе существует и еще более широкое понимание термина «паремия», чем приведенные выше. Так, Г.Л.Пермяков в качестве видов паремии называет наряду с пословицами, поговорками и загадками, также анекдоты, басни и даже сказки [12, с. 247-254].

Некоторым исследователям такое толкование термина «паремия» кажется неоправданно расширительным. Ф.И.Никоновайте предлагает относить к паремиям в собственном смысле только те устойчивые и воспроизводимые единицы со структурой предложения, которые несут в себе не любое назидательное, а исключительно духовно-нравственное, этическое содержание. При этом источником паремий, по мнению ученого, считается Священное Писание [13, с. 58]. Характеризуемые исследователем изречения имеют в русском языке хождение в устной речи и используются в дидактических целях. И все же порой трудно провести границу, отделяющую собственно паремии, опирающиеся на библейский (в первую очередь евангельский) текст как источник, от изречений, возникших в речи носителей христианской религии, но при этом фрагмент священного писания дословно не повторяющих. Из-за частого употребления их истинный источник в народной памяти стерся и потерял актуальность. Потому что «если выражение «ухватило» что-то очень значимое и в общенародном понимании верное, авторство обязательно потеряется» [14, с. 18].

Бесспорен тот факт, что христианство с опорой на Библию формирует у носителей языка в рамках единой культуры определенный тип сознания и морали. Определенная часть морально-этических изречений того или иного народа имеет источником Священное писание, в котором отражены постулаты христианской морали в самом общем виде. Трепетное и совестливое отношение к устоям христианского вероучения несомненно в таких паремиях, как Жив бог – жива душа моя; S ?? ist die S ? nde , schwach der Mensch . Упование на Божью милость, глубокая вера в торжество Божьей правды выражены в паремиях В мале Бог и в велике Бог; Wem Gott gibt ein Amt , dem gibt er auch Verstand .

Так библиологическое происхождение термина «паремия» распространилось и на житейскую мудрость народа. В дальнейшем паремии стали широко использоваться в быту. Они безраздельно властвуют на уровне коллективного бессознательного в умах многих поколений людей как уникальный способ организации, хранения и репрезентации знаний народа в языке. Этому способствуют их свойства и признаки.

Список использованных источников:

1. Аникин В.П. Русское устное народное творчество. – М.: Высшая школа, 2001. – 726с.

2. БТС – Большой толковый словарь русского языка /под ред. Д.Н.Ушакова. – М.: ООО «Изд-во АСТ» ; ООО «Изд-во Астрель», 2004. – 1268 с.

3. Воркачев С.Г. Безразличие как этносемантическая характеристика личности: опыт сопоставительной паремиологии / С.Г. Воркачев // Вопросы языкознания. – 1997. – № 4. – С. 115-124.

4. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка : в 4 т. / В.И. Даль . – М., 1880-1882.

5. Епископ Виссарион (Нечаев) Толкование на паремии из книги Бытия [Электронный ресурс]. – Режим доступа http :// www . klikovo . ru / db / book / msg /8487. – Загл. с экрана. – Яз. рус.

6. Жуков В.П. Поговорка, пословица / В.П. Жуков // Лингвистический энциклопедический словарь /гл. ред. В.Н.Ярцева. – М.: Сов. энциклопедия, 1990. – С. 379, 389.

7. Ковшова М. Русский язык превратился в блатную феню? / М. Ковшова // Комсомольская правда. – 2008. – 29 окт . – С. 18.

8. Мень А. Библиологический словарь : в 3 т. / А. Мень . – СПб., 2002. – 253с.

9. Никоновайте Ф.И. О грамматическом содержании предиката евангельской паремии / Ф.И.   Никоновайте // Филологические науки. – 1997. – № 3. – С. 57-66.

10.   Пермяков Г.Л. От поговорки до сказки. Заметки по общей теории клише / Г.Л. Пермяков. – М., 1975. – 350 с.

11.   Рождественский Ю.В. О правилах ведения речи по данным пословиц и поговорок / Ю.В. Рождественский //Паремиологический сборник. – М.: Наука, 1978. – 320 с.

12.   Снегирев И.М. Обозрение пословиц / И.М. Снегирев // Русские народные пословицы и притчи. – М., 1848. – С. 10.

13.   Срезневский И.И. Словарь древнерусского языка. Репринтное издание / И.И. Срезневский. – М., 1989. – Т. I - III .

14.   Фасмер М. Этимологический словарь русского языка : в 4 т. / М. Фасмер . – М., 1987.