WEB-ресурс научно-практических конференций

Истомина И.В.

Белгородский государственный национальный исследовательский университет, Российская Федерация

ВЗАИМООТНОШЕНИЯ МЕЛКИХ ПОМЕЩИКОВ С ПРЕДСТАВИТЕЛЯМИ ВЕРХНИХ СТРАТ ДВОРЯНСТВА

Статья подготовлена при финансовой поддержке проекта № 6. 2922. 2011

“ Исследование специфики формирования нового социального статуса

у представителей различных сословий провинциальной России

в 60-90-е гг. XIX века (проблемы социальной адаптации);

выполняемого в рамках Государственного задания Минобрнауки России

подведомственным вузам на выполнение НИОКР ” .

Отношения между представителями различных страт поместного дворянства наиболее рельефно проявлялись в повседневных контактах друг с другом, особенно в ходе взаимных визитов. Когда бедные дворянчики в именины и другие торжественные дни приходили поздравлять своих более счастливых соседей, то в большинстве случаев не сажали их за общий стол, а приказывали им подать поесть в какой-нибудь боковушке или детской; посадить же обедать такого дворянина в людской никто не решался, да и сам он не позволил бы унизить себя до такой степени. А между тем даже фамилиями мелкопоместных богатые помещики пользовались, чтобы напомнить им об их ничтожестве, выразить свое полное презрение. Их жен звали только по батюшке: Марью Петровну – Петровной, Анну Ивановну – Ивановной, а фамилии их мужей давали повод для пошлых шуток, острот и зубоскальства. Мелкопоместного дворянина по фамилии Чижова все называли “Чижом”, и когда он входил, ему кричали: “А, Чиж, здравствуй!.. Садись! Ну, чижик, чижик, где ты был?” Мелкопоместного Стрекалова, занимавшегося за ничтожную мзду писанием прошений, жалоб и хлопотами в суде, прозвали “Стрекулистом”… Мелкопоместные всю жизнь ходили с этими прозвищами и кличками, и многие из зажиточных помещиков думали, что это их настоящие фамилии” [2, с. 182–183].

Примечательно, что дворяне из верхних страт поместных владельцев знали нормы социального этикета, в частности, правила приема гостей из своего сословия, где категорически запрещалось чем-либо принизить гостя, даже если он менее родовит и богат. В противном случае, это бы выходило за рамки приличия в благородном обществе. Знала об этом и значительная часть мелкотравчатых . Богатые помещики, идя сознательно на унижение своих гостей из мелкопоместных, тем самым, как бы указывали, что они не принадлежат к их кругу. В тоже время, “не отправляя мелкопоместных в людскую” подчеркивали, что в социальном плане они стоят между “истинными барами” и крестьянами. Сословная приниженность была очевидна не только в местах за столом, но и в обращении. В дворянской среде было принято называть друг друга по имени и отчеству с - в ичем (Иванович), к низшим сословиям – именем и полуотчеством без слова “сын” [4, с. 38–39]. Уничижительное обращение к мелкопоместным, особенно по прозвищам, в обыденной среде приравнивало их к низшим сословным общностям. Конечно, “и между мелкопоместными попадались люди, которые, несмотря на свою бедность, никому не позволяли вышучивать себя, но такие не посещали богатых помещиков” [2, с. 183].

В этой связи, примечательно то, что значительная часть мелкопоместных дворян принимала подобную форму обращения и отношения к себе со стороны крупных поместных владельцев. Этим самым признавая, что на мелких помещиков не распространяются общепринятые ценности благородного сословия. “ В то время редко кто из них отличался благородным самолюбием. У большинства хотя и были наготове слова о чести и достоинстве столбового дворянина, но их жизнь и поступки не соответствовали этому. Громадное большинство их объезжало богатых соседей, выпрашивая “сенца и овсеца”, стремилось попасть к ним в торжественные дни именин и рождений, когда наезжало много гостей. Хотя мелкопоместные прекрасно знали, что в такие дни они не попадут за общий стол, что после обеда им придется сидеть где-нибудь в уголку гостиной, но соблазн приехать в такой день к богатым людям был для них очень велик. Мелкопоместные дворяне круглый год жили в тесных коморках со своими семьями. Коротая весь свой век в медвежьих уголках, куда не проникало никакое движение мысли, общаясь только с такими же умственно и нравственно убогими людьми, как они сами, разнообразя свое безделье лишь драками, ссорами, и картами, они стремились хотя изредка посмотреть на других людей, узнать, что делается на белом свете, взглянуть на туалеты, отведать более вкусного кушанья, чем дома” [2, с. 183].

Водовозова приводит две основные причины, которые приводили мелкопоместных дворян в дом богатых помещиков. Во-первых, это стремление выпросить что-либо для своего хозяйства или себе лично; во-вторых, узнать новости, отведать вкусных яств, посмотреть на новые веяния в моде и просто хорошо провести время от своих “медвежьих уголков”. Естественно, что все это имело место, но на наш взгляд, не указана еще одна, весьма важная, причина. Возможность входа мелкопоместного владельца, пусть и через унижения, в дом богатого помещика, вселяло в него вполне определенные чувства принадлежности к высшей сословной корпорации, утверждало его собственное “Я”.

Приезд же в гости к мелкопоместным дворянам более богатых помещиков было настоящим событием: “… какой переполох в доме произвел приезд А.М. Коротаева . Из девичьей ринулась Катерина, сгребла в объятия все убогие шубы и шапки гостей, переволокла их в девичью и бросила на полу; Софья Ивановна тоже бросилась в спальню, к комоду, выдернула ящик, схватила все лучшие салфетки, прибежала в зал, похватала все старые и моментально разбросала новые на их места … З атем опять бросилась в переднюю и велела достать из погреба коньяк и маринованную рыбу” [1, c . 363–364].

Представители более крупного и образованного дворянства не видели особых перспектив в будущем у мелких помещиков, отмечая, что их дети намного грубее, невежественнее собственных родителей: “Но особенно возмутительное чувство, с дворянской точки зрения, вызывали их дети, бывшие уж на возрасте. Сыновья по виду и по всему – совершенно конюхи, охотники из псовой охоты; дочери – поповны, мещанки подгородные, горничные.

Старики были все-таки приличнее как-то, вежливее, умели хоть заискивать, а эти были совершенно дички: при встречах притаивались, прятались за сидевших с ними мужиков, вообще, старались избегать всех встреч и точно боялись, чтоб с ними не заговорили” [3, с. 272].

Таким образом, мелкопоместное дворянство, в системе повседневных корпоративных ценностей, не вписывалось в их базовые принципы. Крупнопоместное дворянство отталкивали манеры, необразованность, внешний вид мелких помещиков, их привычки обращения с крепостными крестьянами в дореформенный период, а так же желание угодить и стремление к попрошайничеству у богатых соседей. Это полностью расходилось с понятием о дворянском достоинстве и чести в верхних стратах дворянства. При этом, “мелкотравчатые” принимали особые “правила игры”, когда они проходили через череду унижений, лишь бы быть принятыми в местный высший свет. Примечательно, что в источниках личного происхождения и официального делопроизводства, исходящих от представителей крупного дворянства, мелкопоместное дворянство не структурируется по отдельным категориям, а негативные оценки даются сразу всей страте. В редких случаях упоминается о проявлениях определенного достоинства у отдельных мелких помещиков, но сразу оговариваясь, что это исключение из правил. В социальном плане мелкопоместное дворянство уже, по-сути , было маргинальной категорией, еще до конца не отошедшей от своей сословной общности, но и не примкнувшей окончательно к другим общностям. Этому мешало чувство дворянского достоинства и ощущения земельного собственника, пусть и мизерного.

Список использованных источников:

1. Бунин И.А. Мелкопоместные / И.А. Бунин // Собр. соч. в 6 т. – М., 1987. – Т. 2.

2. Водовозова Е.Н. На заре жизни: в 2 т. /   Е.Н. Водовозова . – М., 1987. – Т. 1.

3. Терпигорев С.Н. (Атава С.) Потревоженные тени.  

4. Шепелев Л.Е. Титулы, мундиры, ордена / Л.Е. Шепелев . – Л., 1991.