WEB-ресурс научно-практических конференций

К.и.н. Овсянникова Н.В.

Поволжский государственный университет сервиса, г . Тольятти, Российская Федерация

СТЕРЕОТИПЫ СТАРОСТИ В РУССКОЙ КУЛЬТУРЕ

Восприятие возраста является одним из центральных вопросов в миро воззрении людей и национальных культурах. Взросление обычно воспринимается как нечто при­ влекательное. Старение, напротив, традиционно имеет негативное значение. В настоящее время можно говорить об антагонизме категорий «молодость – старость», атрофии ценностного понимания старости, которые в определенной степени определяют облик современной культуры. При этом «третий возраст» как потенциальная возможность развития человечества в современной культуре не столько негативизируется , сколько игнорируется или даже отрицается [1, с. 37] .

Изменение нравственной меры отношения к различным ценностным явлениям выражается в структурном наполнении современного состояния русской нации: в сфере деятельности – материализация отношения к труду и высокий уровень тревожности за возможность реализации своего трудового потенциала; в сфере сознания – преобладание «здравого смысла» над рассудочным, логическим; слабая формализация русской национальной логики в православной, научной, светской, прагматической парадигмах; в сфере подсознания – ощущение дара жизни как случайного, отношение к жизни – в значительной мере через эмоциональное переживание действительности; в сфере поведения – значительная доля регуляции на уровне подсознательных инстинктов. Отсюда в русской культуре большая доля неформальных отношений, выраженных в качествах доброжелательности, открытости, общительности, гостеприимства, в тяге к коллективности, человечности [2, с. 48] .

Традиционная народная культура прошлого универсальна. Она определяет и нормирует все аспекты жизнедеятельности общины. Конкретные формы традиционных культур, как и социальные механизмы их трансмиссии, носят исторически преходящий характер. Целостная система нормативно-ценностного жизнеобеспечения народа распадается на фрагменты, которые со временем теряют функционально-смысловое наполнение.

Традиционный семейный уклад как часть образа жизни русских, а также привычка к скученности и тесноте, спокойное отношение к отсутствию приватности воспринимаются не столько как оковы или помеха для личной свободы, но как «тылы», гарантия от одиночества (наказание для русских), как теплота родительского гнезда. Именно старшее поколение играет объединяющую роль всей семьи. Хотя между отцами и детьми не может не возникать некоторого напряжения, и обычно именно молодежь является его инициатором в быту. Кроме того, молодежь по сравнению со старшим поколением отличается более высоким образовательным и культурным уровнем, она настойчиво отстаивает свою независимость в поведении и во взглядах на жизнь [3, с. 104] . Растворение личности в семье, с одной стороны, порождает чувство морального комфорта, но, с другой стороны, часто порождает у более молодого поколения безответственность за свое поведение, за свой выбор и участие в чем-либо.

В традиционных обществах функцию закрепления и передачи традиций племени выполняли старейшины. Постепенно происхо­ дило разделение функций – одни старейшины олицетворяли культ предков, а другие (жрецы) – культ богов. Оформление патриархаль­ ных отношений в большей части мира приводило к сакрализации личности стариков, к развитию культа старого вождя. Этот мотив с тал сквозным для мировой цивилизации в целом и локальных куль­ тур, особое развитие он получил в иудейско-христианской тради­ ции, где библейские пророки и апостолы персонифицируют обще ственную мудрость. В православно-христианской традиции Бог предстает в образе мудрого старика.

В то же время старость нуждалась в моральном оправдании уже в эпоху античности: обычай убивать стариков бытовал у многих народов, он, в частности, и у славянских племен. Этот обычай был свя­ зан не только с низким уровнем производительных сил, что делало стариков обузой в глазах общества, но и с рядом социальных и клас­ совых противоречий, закрепленных в определенной культурно й традиции.

Можно выделить ряд социальных факторов, которые определяют статус пожилых людей в обществе: биологические показатели процесса ста­рения, владение соб ственностью и доход, стратегические знания, работоспособность, взаимная зависимость поколений, традиции и религия, потеря ро­ лей и ролевая неопределенность, потеря будущего. Эти социальные факторы одновременно являются и теми инди­ каторами, которые формируют отношение к пожилым людям. В этом случае рассмотрение истории старости будет взаимосвяза­ но с историей формирования отношения к пожилым со стороны общества.

«Третий возраст» может быть тем време­ нем, когда происходит аккумуляция опыта, страхующая безопас­ ность и престиж пожилых людей. В традиционных обществах, где экономика строилась на семей­ ных связях, дело престарелого отца переходило к сыну, затем к вну­ ку, поэтому активность старшего поколения была наполнена смыс­ лом. Концентрация экономической деятельности внутри семьи по­ зволяла старшим осуществлять различные полезные функции до глубокой старости, что повышало их активность и социальный пре­ стиж.

Общества, которые имели устные традиции и обычаи, были добрее к старости. Традиции и обычаи действовали как связи между поколениями, являлись коллективной памятью. Стремительное развитие общества и на­ учно-технический прогресс обесценили понятие опыта пожилых , который уже не эквивалентен знаниям. Поэтому пожилым не удается вклю­ читься в социальную эволюцию, быть «стратегическими учителями» [4, с. 91] .

В современном обществе исчезают патриархальные элементы, поэтому молодые люди принимают и несут очень ограниченное наследие. Пожилые люди перестают быть жизнеспособным символом продолжения истории и уважения традиций. Социальные изменения в мире свидетельству­ ют об изменении традиционных ориентации, которые ранее вызы­ вали уважение к пожилым.

Каждое поколение имеет свои качества, но эти сдвиги происходят не сразу, в отрыве от предшественников, а накапливаются постепенно и обычно направлены в сторону утилитарности и прагматизма. Общность всех поколений россиян обеспечивается наличием базовой исторической эпохи – советского периода, который хорошо знаком практически всем живущим ныне россиянам. Именно он дает им запас идей и понятий, представлений, непосредственных жизненных впечатлений, из которых складывается живой социальный опыт каждого поколения. Конечно, он дополняется новым опытом, но чувство личной причастности к «советской жизни» остается.

Современное общество стратифицировано по возрастам. На каждом этапе своей жизни индивид входит в круг обязанностей, определенных для своего возраста. Социализация детей проходит в семье и школе; студентов – в студенческой среде; молодых специа­листов – на работе; люди, вышедшие на пенсию, проводят время со своими ровесниками. Молодые люди обычно имеют мало контак­ тов с пожилыми, за исключением своих бабушек/дедушек, если они проживают вместе. Таким образом, опыт общения с пожилыми у них ограничен и представления о старших возрастных группах молодые приобретают из средств массовой информации, от своих друзей и родственников. Поэтому, социализируясь в своей среде, молодые люди впитывают стереотипы пожилых, разделяя мнения своей ре­ ферентной группы. Согласно социокультурному подходу, сте­ реотипы выполняют функции социализации и идентификации.

Традиционная культура от современной отличается не наличием или отсутствием традиций, а их длительностью и степенью устойчивости.

Но ведь когда речь идет о современной культуре, нельзя исключать другие инструменты (например, образование, средства массовой информации). Правда, в этом случае имеет место усложненный вариант передачи традиции, который носит скорее потенциальный характер. С помощью образования, СМИ человек получает первоначальные знания или информацию о традиции. Однако овладение знанием о традиции еще не означает овладения самой традицией. Новейшее время наложило существенной отпечаток на темпы и сроки жизни традиций: их обновление происходит значительно быстрее, а укорененность в культуре сообщества ослаблена .

Все это тем более важно, что беспрецедентный рост изменчивости в разных сферах культуры современного мира затрудняет формирование стереотипов, их отбора и сохранения, тем самым подтачивая сам культурный механизм.

Весьма показательна в этом смысле работа М. Мид « Культура и мир детства » [4], которая устанавливает зави­ симость межпоколенных отношений от темпов научно-технического и социального развития. Связывая межпоколенные отношения с темпом общественного развития и господствующим типом семей­ной организации, Мид различает в истории человечества три типа культур: постфигуративные , в которых дети учатся главным обра­ зом у своих предков, кофигуративные , в которых и дети, и взрослые учатся прежде всего у равных, сверстников; префигуративные , в которых взрослые учатся у своих детей.

  «Переход к новому образу жизни, требующему приобретения новых умений и форм поведения, представляется более легким тогда, когда нет дедов, по­ мнящих о прошлом, формирующих опыт растущего ребенка, за крепляющих непроизвольно все невербализованные ценности ста­ рой культуры» [5, с. 14] . Но разрыва поколений все-таки не происходит. Все­ гда остаются слои культуры, позволяющие осознавать свою принад­ лежность к этнической общности: язык, религия, миф об общих предках, историческая память, богатая подвигами героев или общи­ ми страданиями. Несмотря на любые ин­ новации человечеству, чтобы самовосполняться и саморегулиро ваться , необходимо сохранять связи между поколениями.

Старость как феномен культуры от­ носится к числу полисемантических, многозначных понятий. Культура безвозрастна , в своих различных формах и проявлениях она смягчает, а в ряде случаев и снимает природный фактор старости. Старость – это мир в мире. Являясь, с одной стороны, следствием закономерностей естественного развития человека, с другой стороны, она отрицается как желаемый результат. Атрибуты, присущие старости, интерпретируются как девиантные или отклоняющиеся от нормы. Таким образом, старость становится одновременно и продуктом социума, и чужеродным ему элементом.

Специфика российских реалий такова, что поиск основ взаимопонимания осложняется несовпадением и даже противостоянием систем ценностных ориентации. Номинально русские по-восточному уважают стариков и плохо реагируют на примеры отторжения стариков в европейских семьях, «ссылку» стариков в дома для престарелых. У них очень плохое впечатление от подобных домов в России. В тоже время реалии изобилуют примерами несправедливого и жестокого отношения к пожилым людям.

Разрешение данного противоречия видится в осмыслении «третьего возраста» как необходимой и органичной подструктуры системы социума и ориентации на возможности (в противоположность ограничениям) деятельности пожилых людей в современных условиях.

Список использованных источников:

1.             Рыбакова Н.А. Проблема старости в европейской философии: от античности до современности / Н.А. Рыбакова. – СПб.: Алетейя , 2006. – 288 с .

2.             Мельникова Е.В. Культура и традиции народов мира (этнопсихологический аспект) / Е.В. Мельникова. – М.: Диалог культур, 2006. – 304 с .

3.             Сергеева А.В. Русские: стереотипы поведения, традиции, ментальность / А.В. Сергеева. – М.: Флинта; Наука, 2008. – 320 с .

4.             Краснова О.В. Социальная психология старения: учеб . п особ . для студ. высш . учеб. зав. / О.В. Краснова, А.Г Лидерс . – М.: Академия, 2002. – 288 с .

5.             Мид М. Культура и мир детства: Избр . произведения / М. Мид . – М., 1988.

6.             Яцемирская Р.С. Социальная геронтология (лекции): учеб . п особ . для вуз. / Р.С. Яцемирская . – М.: Академический Проект, 2006. – 320 с .